Миллионная 22

Свидетель столетий минувших

(Миллионная ул., 22)

Старинные дома всегда полны какого- то неизъяснимого очарования. Они, как праздники в череде монотонных будней, помогают отвлечься от повседневной действительности, вспомнить о том, что жизнь не исчерпывается сегодняшним днем, что кроме настоящего у нас есть и прошлое, а может быть — и будущее, что еще не все потеряно и, даст Бог, дела поправятся. Эти мысли приходят в голову, когда смотришь на какой-нибудь старый особняк, мужественно перенесший все невзгоды и не потерявший лица. Таким его видели наши предки — таким, будем надеяться, увидят и потомки. Это маленькие островки вечности в море непостоянства.

Сказанное в полной мере относится к дому 22 на Миллионной улице. О нем писали довольно часто, он всегда привлекал к себе внимание. Возникла даже легенда о его происхождении, пущенная в ход, если не ошибаюсь, с легкой руки М. И. Пыляева. Будто бы строителем его был академик Крафт, издатель знаменитого ледяного дома, и что предназначался он для Густава Бирона, брата пременщика. Автор «Старого Петербурга» соообщает также об интересе, какой вызвал новопостроенный дом, считавшийся якобы «красивейшим в Петербурге», и что «на него приезжали любоваться издалека». Может быть. Для возникновения легенды необходимы две предпосылки: наличие устойчивого интереса и отсутствие документальных данных. Обе они оказались налицо. Благодаря усилиям замечательного специалиста, исследователя петербургской архитектуры А. Н. Петрова, сведения о доме из легендарных превратились в исторические. На них мы и будем опираться. Итак, ныне существующий каменный дом на Миллионной 22 был построен неизвестным архитектором во второй половине 1730-х годов на месте сгоревших деревянных палат. Композиционная схема здания решена в уже несколько архаичных для того периода формах петровского времени — с сильно выступающими боковыми ризалитами в две и центральной частью в три оси. (Позднее левый ризалит расширили на две оси влево за счет существовавших некогда ворот.) Аналогичную схему можно было встретить во многих зданиях начала XVIII века; из сохранившихся до нашего времени к тому же типу относятся хорошо известные Кикины палаты на Шпалерной улице. Первоначальный облик дома запечатлен на приводимом чертеже из коллекции Берхгольца.

Дом Ф. А. Апраксина. Чертеж из коллекции Берхгольца

В 1770-х он перестраивался, предположительно, по проекту А. Ринальди. Тогда же вместо высокого крыльца появился великолепный четырех-колонный мраморный портик. Главной же внутренней достопримечательностью дома справедливо считается вестибюль с лестницей удивительной красоты. Кто только не поднимался по ее ступеням! Помнят они гордых вельмож и смиренных просителей, великосветских красавиц и богомольных старушек. Были среди владельцев дома и государственные мужи, и блестящие аристократы, и временщики,— близость ко дворцу нередко означала также близость ко двору. Словом, ему, как и всякому старику, много повидавшему на своем веку, есть о чем порассказать.

Первым владельцем дома был Федор Андреевич Апраксин (1703—1754), женатый на внучке первого русского фельдмаршала Александре Михайловне Шереметевой, пожалованный в 1733 году в камергеры, а в 1744 — в генерал-поручики. К сожалению, этим и исчерпываются все сведения о нем. В 1773 году сын покойного, отставной капитан лейб- гвардии Александр Федорович Апраксин, продает унаследованный от отца дом камер- юнкеру двора ее императорского величества Василию Семеновичу Васильчикову — брату находившегося в ту пору «в случае» Александра Васильчикова. Впрочем, этот фавор продолжался недолго, как и надобность во владении домом поблизости от дворца. Очевидно, после окончания «случая» не только прежние фавориты, но и их родственники предпочитали удаляться восвояси, дабы не мозолить глаза своим преемникам.

В начале 1778 года В. С. Васильчиков продает дом на Миллионной 22 чуть ли не с уступкой против уплаченной им цены бывшей супруге герцога Петра Бирона — Евдокии Борисовне, урожденной княжне Юсуповой, поселившейся здесь после развода со своим скандальным мужем. Герцогиня Е. Б. Бирон

Через два года герцогиня скончалась. Герцог, год тому назад, развелся с нею, и эта женщина, хорошо поставленная при дворе, имея орден святой Екатерины, 50 тысяч ежегодной пенсии, которую государыня заставила герцога выдавать ей, не была счастлива, страдая от непомерного, честолюбия. Дом покойной герцогини переходит в собственность, ее брата Н. Б. Юсупова, который в 1783 году продает его княгине Екатерине Петровне Барятинской за 45 тысяч рублей со всей обстановкой. К тому времени дом уже был перестроен и отделан в формах раннего классицизма. Интересно отметить, что Екатерина II предлагала вернувшейся в 1782 году из- за границы княгине Е. Р. Дашковой купить этот дом в подарок, но та, якобы по своей скромности, предпочла более дешевый, чтобы не вводить державную покровительницу в лишний расход. Однако в своих «Записках» Дашкова не позабыла упомянуть о том, что предложенный первоначально дом был "больше, богато и изысканно обставлен и расположен на более красивой улице". Новая владелица, известная красавица екатерининского двора, была дочерью Петра Гольштейн- Бекского, приверженца свергнутого Петра III; двенадцатилетней девочкой она вместе с родителями находилась на одной из галер, сопровождавших злополучного императора в день переворота, во время его бегства в Кронштадт. Выйдя в 1767 году замуж за князя И. С. Барятинского, она блистала в петербургском свете, где имела громадный успех и множество любовных похождений. Ее роман с Андреем Разумовским привел в конце концов к разрыву с мужем.

Поселившись отдельно от мужа в приобретенном ею доме на Миллионной 22, легкомысленная красавица вновь заняла высокое положение в свете, где продолжала иметь массу поклонников. Хотя она и подвергалась нареканиям со стороны «общества», тем не менее все стремились попасть к ней в дом; жила она широко и пышно, а о ее приемах и театральных представлениях говорил весь город.

Княгиня Е. П. Барятинская с сыном, дочерью и зятем

На публикуемом позднейшем групповом портрете Е. П. Барятинская изображена (слева) имеете с сыном Иваном Ивановичем, дочерью И зятем Н. А. Толстым. В 1789 году княгиня продала свой дом на Миллионной 22 сенатору А. И. Дивову. Супруга его Елизавета Петровна, сестра известного библиографа Д. П. Бутурлина, также славилась легкостью нравов — качеством не особенно оригинальным в то время — и склонностью к авантюрным похождениям. Будучи фрейлиной Екатерины II, она в 1784 году вышла замуж за Дивова, который был намного старше ее. В том же году на нее пало подозрение в том, что она вместе с несколькими другими придворными принимала участие в изготовлении карикатурных пасквилей на многих царедворцев, в том числе и на саму императрицу. За это супруги Дивовы были на некоторое время удалены из столицы, а одна из фрейлин даже высечена. Е. П. Дивова

Вернувшись в Петербург, Елизавета Петровна широко открыла двери своего гостеприимного дома на Миллионной 22 стекавшимся в столицу французским эмигрантам, так что ее гостиная тут же получила прозвище «маленького Кобленца (прусский город, где сформировался центр миграции после французской революции).

В январе 1795 года дом Дивовых был куплен в казну для фаворита императрицы Платона Зубова, но, по некоторым сведениям, в действительности он предназначался для его брата Валериана. Дело в том, что осенью 1794 года, участвуя в подавлении польского восстания под предводительством Тадеуша Костюшко, младший Зубов лишился ноги. Екатерина проявила к раненому большое участие: она написала ему собственноручное письмо, прося вернуться в Петербург. За ним послали дормез и дали десять тысяч червонцев на дорогу. На каждой станции его ожидала подстава в сто десять лошадей. По прибытии ему были пожалованы орден Св. Андрея Первозванного, чин генерал-лейтенанта и триста тысяч рублей на уплату долгов.

Среди этих подарков был и дом на Миллионной 22. Спустя три года он вновь меняет хозяина. На этот раз им становится княгиня Мария Григорьевна Голицына, у которой в 1802 году его приобретает новоиспеченный министр внутренних дел граф В. П. Кочубей.

Граф В. П. Кочубей

Родной племянник покойного канцлера, князя А. А. Безбородко, Виктор Павлович Кочубей (1768—1834) необычайно рано «вышел в люди»: уже в двадцатичетырехлетнем возрасте он имел чин тайного советника и занимал должность посла в Константинополе. При Павле I он был вице- канцлером и удостоился среди прочих наград графского титула. Сблизившись еще в екатерининские времена с великим князем Александром Павловичем, Кочубей сделался одним из его ближайших друзей и единомышленников. Вкрадчивый и гибкий, умевший, когда надо, быстро менять свои взгляды, притом высокообразованный, с прекрасной наружностью и манерами, граф сразу же занял высокое положение при дворе молодого императора Александра I, получив министерский пост. Но миновало «дней Александровых прекрасное начало», эпоха либеральных реформ закончилась; в 1807 году комитет был распущен, члены его утратили всякое значение. Кочубей тут же подает в отставку и продает особняк на Миллионной 22 недавно вернувшемуся из за границы князю В. В. Долгорукову, с которым читатель уже знаком по предыдущему очерку. Княгиня Е. Ф. Долгорукая

Немного постаревшая, но все еще красивая Екатерина Федоровна Долгорукая вновь занимает приличествующее ей место в Петербургском свете. Сын ее позднее вспоминал: «Дом сделался одним из самых любимых. От-борное общество собиралось у нас». Таким он оставался и при следующем владельце князе Александре Борисовиче Куракине, купившем его в 1812 году, после возвращения из Парижа, где он в течение нескольких лет занимал должность посла. Князь представлял собой воплощенный тип старинного вельможи; характерной была уже сама его манера одеваться: на нем всегда был глазетовый или бархатный французский кафтан, на котором, как и на камзоле, все пуговицы были бриллиантовые, а орденские звезды, равно как и кресты на шее,— из крупных драгоценных камней. Князь А. Б. Куракин

На правое плечо он надевал жемчужный или бриллиантовый эполет, пряжки на башмаках и рукоятка шпаги были алмазные, грудь и рукава украшали дорогие кружева. Таким его и изобразил В. Л. Боровиковский на помещаемом портрете. Последние годы жизни (он умер в 1818 году) А. Б. Куракин, состоявший членом Государственного совета, провел в Петербурге, в своем особняке на Миллионной 22, часто задавая пышные пиры и блистательные балы, на которые собиралось все высшее общество.

После смерти Куракина дом переходит к А. М. Потемкину, впоследствии избранному петербургским губернским предводителем дворянства. Т. Б. Потемкина

Благодаря супруге Александра Михайловича — Татьяне Борисовне Потемкиной (1797—1869) — особняк на Миллионной 22 сделается центром благотворительной деятельности, известным всей России, и будет оставаться таковым в течение добрых сорока лет, до самой смерти его владелицы. Потемкины не сразу приобрели дом; поначалy они просто наняли его у князя Куракина. Князю не суждено было вернуться из-за границы, и в 1820 году А. М. Потемкин покупает дом на Миллионной 22 у наследников покойного. В молодости Т. Б. Потемкина, урожденная княжна Голицына, считалась одной из первых красавиц своего времени, что подтверждает и публикуемый миниатюрный портрет. Есть в ней что-то от пушкинской Татьяны, какая-то углубленная сосредоточенность с налетом романтизма. Смерть Т. Б. Потемкиной была ускорена несчастным случаем, произошедшим с ней в ноябре 1868 года,— обрывом тросов подъемной машины в Николаевском дворце (ныне Дворец труда). Муж пережил ее тремя годами. Супруги владели домом около полувека, прожив здесь большую часть жизни.

Граф Н. П. Игнатьев

Сменив на протяжении последующих восьми лет двух владельцев, в 1880-м особняк переходит к графу Н. П. Игнатьеву, видному дипломату, сыгравшему важную роль в проведении активной русской политики на Балканах и укреплении значения России как крупной европейской державы. Несмотря на враждебное отношение многих высокопоставленных лиц, именно ему поручается подготовка Сан-Стефанского мирного договора с Турцией, заключенного в 1878 году. Условия договора были весьма выгодны для России. Но через год Николая Павловича отправляют в отставку. Рушится его дипломатическая карьера. Все выгодные условия заключенного договора аннулируются. Отойдя от дел, граф Игнатьев поселяется в купленном им доме на Миллионной 22. В начале царствования Александра III он на короткое время оказывается на посту министра внутренних дел. Но, видно, стены дома не благоприятствовали длительному пребыванию в сей должности: спустя несколько месяцев граф Игнатьев оказывается вынужденным сложить свои полномочия, как в свое время граф Кочубей. На этот раз его отправляют в отставку уже навсегда. За четыре года до смерти, в 1904 году, Н. П. Игнатьев продает дом князю С. С. Абамелек-Лазареву, завершившему длинный список его владельцев. Необходимость покупки князем дома объяснялась тем, что именно в том году истекал срок, после которого он должен был оставить дом своих предков на Невском проспекте, 40, переходивший по условиям завещания Ивана Лазарева во владение армянской общины. Семен Семенович Абамелек- Лазарев, потомок и наследник двух древних родов, был известным ученым- археологом, исследователем древней Пальмиры. Он сумел оценить художественные достоинства старинного особняка на Миллионной 22, сохранившего следы отделки 1770-х годов, который, очевидно, напоминал ему родной дом. Флигель на Миллионной он оставил в неприкосновенности, а ту часть здания, которая обращена к Мойке, перестроил по проекту архитектора Е. С. Воротилова в 1907—1909 годах таким образом, что его фасад и некоторые интерьеры повторяли дом на Невском проспекте. В одном из номеров журнала «Столица и усадьба» за 1915 год помещено интересное описание внутренних помещений дома на Миллионной 22, еще сохранявшего в то время все свое великолепие. Приводим его полностью, так как помимо исторического оно имеет ныне и мемориальный интерес: «Главную достопримечательность старого Бироновского дома представляет собой великолепный вестибюль и лестница. Смело и легко вьются кверху ступени, от последней площадки, украшенной громадным зеркалом, расходящиеся в разные стороны. Прекрасный, легкий потолок полукружием сообщает всей этой лестнице большую нарядность и стильность. На площадках стоят громадной величины белые с золотом торшеры, нарисованные Росси для Михайловского дворца. Прямо с лестницы вы попадаете в большую залу с красивой лепной работой нежных тонов. Здесь, как и во всем доме, превосходный паркет. Направо и налево от этой залы окнами на Миллионную лежит ряд гостиных, кончающихся с одной стороны угловой спальней и с другой — большой гостиной с великолепными фламандскими шпалерами по стенам. Во всех комнатах вы найдете превосходную старинную бронзу, мрамор, фарфор, семейные портреты кисти известных художников. В зале возвышаются с полу четыре колоссальные, более чем в рост человека, бронзовые канделябры Томира. На стенах два громадных гобелена, представляющие историю Тамерлана и Баязета, исполненные в XVII веке в Брюсселе. Старый дом заканчивается длинной, светлой столовой». Предоставляю читателям самим оценить разницу между прежним и нынешним состоянием дома.